Дин Рид, американец, ставший суперзвездой в странах Восточного блока, мёртв. Вне всякого сомнения, он был убит, однако западные средства массовой информации едва упомянули о его гибели. Правда, многие американцы, как подчёркивает друг и кинобиограф Рида Уилл Робертс, просто не знали о его существовании, а те, кто знал, считали его предателем Америки, а вовсе не «американским бунтарём» (название документального фильма Уилла Робертса).
Поэтому неудивительно, что смерть Дина Рида привлекла так мало внимания со стороны американской прессы. Он был интернационалистом, чувствуя себя дома в любой точке планеты, а это так не по-американски! С другой стороны, как явствует из следственного отчёта, он умер насильственной смертью, а ведь речь идёт о гражданине США! Мать Рида, Рут Анна Браун, утверждает, что, несмотря на Венскую Конвенцию об установлении дипломатических отношений 1964 года и двустороннее соглашение между США и ГДР 1981 года, по которым госдепартамент не имеет права допрашивать или приводить к судебной присяге граждан Восточной Германии, это никогда не мешало Западу поднимать шум по поводу любой несправедливости.
Тотальное равнодушие американцев к смерти Дина Рида – это само по себе приговор. Почему «60 минут» не дали подробного освещения таинственных обстоятельств смерти, происшедшей спустя всего лишь 6 недель после того, как Майк Уоллас озвучил интервью с Ридом по национальному ТВ? Почему госдепартамент не потребовал более правдоподобного объяснения обстоятельств смерти? Почему матери Рида приходится делать собственные выводы? Дело не в том, что Рут Анна Браун – в свои 70 лет работающая над докторской диссертацией в гавайском университете, – не способна вникнуть в ход судебного процесса, «замороженного» с самого начала. Она свидетельствует об исчезновении сына со слов его жены, восточно-германской кинозвезды Ренаты Блюме-Рид:
«В четверг 12 июня, около половины 11-го вечера, он выехал из дома и направился к Герхардту (Гэрриту – прим. пер.) Листу, который живёт в 40 милях оттуда, в Потсдаме. Лист был продюсером фильма, съёмки которого Дин должен был начать в понедельник. Рената говорит, что Дин не объяснил, зачем он едет к нему и почему не может переговорить по телефону, но у них было множество нерешённых деталей – я думаю, Дину было непросто быть режиссёром фильма и актёром одновременно, и ещё надо было встретиться с репортёром, а на субботу было назначено совещание. Рената также сказала, что он принял таблетку снотворного (а затем, я полагаю, решил сразу не засыпать?)
«Полиция обнаружила его тело только во вторник утром 17-го. Тем же утром я получила телеграмму, сообщавшую о том, что он утонул, купаясь в озере. Его машину (на глазах толпы берлинцев, которые всегда проводят там уик-энд), и его полностью одетое тело нашли недалеко от берега, в 10 минутах от дома. На правом крыле машины была вмятина».
Трудно поверить, что Рид отправился за 40 миль к своему другу, предварительно выпив снотворное. В следственном отчёте указано, что таблетка только «начинала рассасываться», что заставляет предположить, что смерть наступила сразу после того, как он проглотил её. Возможно, он поссорился с женой и выехал в состоянии нервного возбуждения? Такое предположение высказывалось. Ходили даже слухи, что он совершил самоубийство в результате семейной ссоры.
Хотя версию о суициде и нельзя сходу отвергать, она представляется маловероятной. Несомненно, он горячо любил жену, но всё же это не тот человек, который способен покончить с собой из-за пошатнувшегося брака. Версии о самоубийстве из-за «неудавшейся в ГДР карьеры» или невозможности вернуться в Штаты равно неубедительны. В то время он был по горло занят съёмками фильма, к которым готовился целых три года, а возвращение в Штаты планировал на осень 1987 года. Уилл Робертс вспоминает, что Рид однажды сказал: «Единственной причиной самоубийства может быть диагноз смертельной болезни». Но и тогда он скорее отправился бы в какую-нибудь «горячую точку» планеты, чтобы погибнуть за правое дело.
Но вернёмся к «фактам», которые миссис Браун нашла в полицейском отчёте. В нём нет никакого упоминания о суициде, а смерть Рида представлена как «несчастный случай».
«Полицейский отчёт напоминает фантастику! Они пишут, что он уснул, врезался в дерево, потом вышел из машины, дошёл до озера, где был маленький лодочный причал, наклонился, чтобы умыться, упал… и утонул! Когда мне поведали эту сказочку во время полицейского расследования, я просто не могла удержаться от смеха. Два года назад я наблюдала, как он работает на трапеции с одной из лучших европейских команд. Он прекрасно выполнял и собственные акробатические трюки, он был просто великолепен!»
Вскрытие показало, что он был здоровым 47-летним мужчиной, что ел перед этим овощи, возможно – но полной уверенности нет – выпил бокал вина. Таблетка снотворного ещё не растворилась в желудке, только начинала. Следов насилия на теле не обнаружено. Хотя Уилл Робертс видел на голове большой след от удара. Полиция утверждает, что ушиб был не на голове, а на груди. Были также упоминания о том, что вокруг шеи наблюдался след от шнурка.
Миссис Браун рассказывает, что у неё возникла масса вопросов по поводу этих версий и что её предположение об убийстве было с негодованием отвергнуто. Кажется, в ГДР нельзя вести собственное расследование, поскольку там стойко придерживаются мнения, что «в ГДР нет преступлений!» Следовательно, у них на всё есть готовый ответ. «Мы продолжали допытываться, почему он был так странно одет. Тёплой июньской ночью на нём оказалась плотная х/б куртка и пальто, оба на подкладке. Только через пару дней сыщики нашли, что ответить на этот вопрос. Якобы Дин не нашёл старого пальто для съёмок в фильме, поэтому купил новое и носил его постоянно, чтобы придать ему поношенный вид. Вроде бы он даже спал в нём!»
Как и все те, кто заинтересован в расследовании дела, Рут Анна Браун перебирает множество сценариев того вечера. «Тёплая одежда и то, что при нём был паспорт – а он никогда не носил его с собой, если не выезжал за границу – наводят на мысль о том, куда же он направлялся. Может быть, ему показалось, что за ним установлена полицейская слежка, и он решил пересечь границу. Вдруг кто-то решил, что он собирается выдать какую-то информацию репортёру лондонской “Санди Таймс” или предать гласности какую-то умопомрачительную тайну…»
«Рената, которая могла бы рассказать мне о многом, плохо помнит тот вечер. В первый же день моего приезда она заявила, что у неё что-то с памятью. Её напичкали транквилизаторами, и, как я не убеждала всех, кто окружал её не делать этого, всё было бесполезно. Я знаю – ей не разрешали беседовать со мной, чтобы она не сболтнула лишнего, а я чувствую, что Рената знает много больше, чем говорит».
«Что касается продюсера Герхардта Листа, который встречал нас (дочь Рида Рамона и его первая жена Пэтти прибыли вместе с миссис Браун) и служил переводчиком, я сразу его невзлюбила. Первое, что он сказал, было: “Вы знаете, на его теле нет следов насилия!” Сказал это почти весело! Он и другие члены съёмочной группы крутились вокруг меня всё время. Они организовали поминальную службу и кремацию, на 5 дней предоставили машину и водителя. Всё это очень мило с их стороны, но подчас грань между сопровождением и надзором слишком тонка».
Мать Дина Рида была одной из тех, кто звонил ему в течение 5 дней с момента его исчезновения до того, как было обнаружено тело. «Я звонила и говорила с Ренатой 16-го, но она ни слова не сказала о том, что он исчез». Рассел Миллер – тот английский журналист, с которым у Рида было назначено интервью на 14-е, был ещё более смущён развитием событий. Он прибыл в Восточный Берлин вместе с женой в пятницу 13-го и позвонил Дину Риду. Ему ответили, что у Рида воспаление лёгких и он находится в больнице.
«Я говорил с его супругой почти сразу после прибытия в Берлин, то же самое и моя жена, немка по рождению, бегло говорящая по-немецки, и у нас не возникло ни малейшего сомнения в том, что и она, и кинопродюсер Готлиб Высовковский говорят правду. Их поведение и настроение явно свидетельствовали о том, что и жена, и продюсер озабочены болезнью и госпитализацией Рида» (маленький штрих к большой загадке: не одно и то же ли лицо – продюсер, с которым беседовал по телефону Рассел Миллер, и Герхардт Лист, к которому якобы направлялся Дин Рид? Миллер говорит, что Высовковский дал ему свой тел. номер в Потсдаме, но когда он набрал его, оказалось, что человек с таким именем по данному номеру не проживает).
«Чего я никак не могу понять – почему от меня не избавились сразу же, как обнаружилась вся эта ужасная путаница. Вместо этого мне предложили перезвонить попозже, когда будут новости из больницы, и мы слонялись без дела, досадуя на возникшую проблему. Поведение их казалось странным и невразумительным. Вернувшись в Англию, мы были потрясены известием, что он умер утром в среду».
«Я не разбираюсь в махинациях восточно-германской службы безопасности, но для меня бесспорно, что Дин Рид был чрезвычайно ценным орудием пропаганды, и оставался бы он им, находясь в Восточном Берлине. Стоило ему перестать быть таковым, он становился для них проблемой. Я уверен, что та настойчивость, с какой он стремился дать мне интервью, была вызвана стремлением предоставить нечто разоблачительное западным средствам информации. Думаю, что он считал “Санди Таймс” газетой более лояльной к нему, чем американская пресса. Из того, что я читал, видно, что там считали позорным для американца сделать выбор в пользу Восточного Берлина».
«Только после публикации моего материала в “Санди Таймс” от 22 июня некоторые американские радиостанции связались со мной по телефону, но ещё больше изумляет меня позиция американской администрации. Насколько мне известно, последнее убийство американских подданных в Германии привело к бомбардировке Ливии. А здесь перед нами случай, когда подлинный, стопроцентный американец, который волей случая проживал в Восточном Берлине, погибает при загадочных обстоятельствах, и, оказывается, никому нет до этого дела. Когда я заговорил об этом с представителем американского консульства в Западном Берлине, он только пожал плечами и сказал: “Какого чёрта!” Думается, это потому, что он считал Дина Рида коммунистическим выродком».
Кто бы ни занимался расследованием загадочной смерти Дина Рида, наталкивается на глухую стену: во-первых, это железный занавес, во-вторых – зеркальное отражение отсутствующего взгляда сотрудника госдепартамента за столом с официальными документами. А между двумя стенами молчания, сокрушённое паранойей обоих государств, плавает тело Дина Рида. Уилл Робертс, присутствуя на панихиде, сказал, что всё это похоже на декорации романа Агаты Кристи, установленные на Марсе. Кого бы не поймали на лжи, он уверяет, что так и нужно для пользы дела.
«Герхардт Лист подошёл ко мне после панихиды и объяснил, зачем они с Ренатой придумали эту историю с больницей и воспалением лёгких. Это была умышленная ложь, сказал он, поскольку они не знали, где Дин, и ждали, что он скоро вернётся. А перед уходом у меня был короткий разговор наедине с Ренатой, и она сказала, что тревожится обо мне, что моя жизнь в опасности. Не знаю, что она имела в виду, но мне вспомнилось, как Дин рассказывал, что его отец, Сирил, всегда говорил, что есть грани между глупостью и смелостью, и он не знает, чего в Дине больше. То же самое относится и ко мне».
«Я создала полиции немало трудностей с их отчётом и они явно невзлюбили меня, но продолжали выдвигать новые версии. Когда я сказала, что это было убийство, они стали убеждать меня, что это был суицид. Когда я сказала, что Дин сделал бы это только в случае смертельного заболевания, они заявили, что у него был рак желудка и он загнал свою машину в озеро. Но его дочь Рамона спустя неделю ездила на его автомобиле, и никаких следов пребывания машины в воде просто не было».
Я брала у Дина Рида интервью год назад, и когда моя статья («Ковбой Железного Занавеса») спустя 4 месяца была напечатана, со мной связалась его американский менеджер Дикси Шнебли. Эта деловая женщина из Денвера знала Рида ещё по Уитриджу, когда они были детьми. Их знакомство возобновилось во время демонстрации «Американского бунтаря» на Денверском кинофестивале в прошлом году. Рид уговорил её (хотя её деловые интересы лежат в сфере перевозок грузов и нефтяного бизнеса) стать его промоутером как певца, режиссёра, актёра и сценариста. Когда мы встретились, она была поглощена этой работой. Продать «самого знаменитого в Советском Союзе американца» было не так-то легко, но необычность его жизни и тот факт, что в собственной стране его не знали, уже начали возбуждать определённый интерес средств массовой информации. К несчастью, появившееся внимание к нему и те шаги, что он предпринимал для возвращения в Штаты, показались угрозой местным чувствительным обывателям, и, должно быть, Рид испытал ощущение полного поражения.
Те, кто считают, что Дин Рид стал певцом в странах Восточного блока, потому что на Западе никогда бы не сделал певческой карьеры, просто не понимают, что он был больше, чем поп-звезда. Он был создателем фильмов, который сам писал сценарии, ставил фильмы и играл в них. Фильм, над которым он работал, должен был рассказать об осаде Вундед-Ни в 1973 году. В предыдущем фильме, «Братья по крови» (1975), он сыграл роль офицера, посланного на усмирение «братьев по крови» в резне Санд-Крика. В одной сцене, когда вокруг него пылают в огне хижины, он ломает о колено древко американского флага. Этот символический жест отчаяния при виде бессмысленного истребления индейцев получил оценку как антиамериканский акт в снятой на канале ABC передачи о Дине Риде.
Странно, что американцы уважают только своих, домашних бунтарей. Как только они покидают Америку и защищают угнетённых где-либо за рубежом, они становятся предателями. Каковы бы ни были причины убийства, Дин Рид был обречён на то, чтобы быть зажатым в расщелине расколотого надвое мира, который, как разбившийся Шалтай-Балтай («Хампти-Дампти» у Л.Кэрролла – прим. пер.), не желает снова стать целым. Как видно из отрывков писем Рида к Дикси Шнебли, он верил, что его миссия в том, чтобы сблизить Восток и Запад. Наивно было бы полагать, что ему позволили бы это сделать.